Текст стихотворения «Родина» М.Ю. Лермонтова
I.
1 Люблю отчизну я, но странною любовью!
2 Не победит ее рассудок мой.
3 Ни слава, купленная кровью,
4 Ни полный, гордого доверия покой,
5 Ни темной старины заветные преданья
6 Не шевелят во мне отрадного мечтанья.
II.
(1).
7 Но я люблю — за что, не знаю сам. —
8 Ее степей холодное молчанье*.
9 Ее лесов безбрежных колыханье,
10 Разливы рек ее, подобные морям.
11 Проселочным путем люблю скакать в телеге,
12 И, взором медленным пронзая ночи тень,
13 Встречать по сторонам, вздыхая о ночлеге,
14 Дрожащие огни печальных деревень;
(2).
15 Люблю дымок спаленной жнивы,
16 В степи ночующий обоз,
17 И на холме средь желтой нивы
18 Чету белеющих берез.
19 С отрадой, многим незнакомой,
20 Я вижу полное гумно,
21 Избу, покрытую соломой,
22 С резными ставнями окно;
23 Ив праздник, вечером росистым,
24 Смотреть до полночи готов
25 На пляску с топаньем и свистом
26 Под говор пьяных мужичков.
Стихотворение «Родина» было написано М. Ю. Лермонтовым в 1841 г. Оно оценивается в лермонтоведении как одно из тех стихотворных произведений, которые знаменуют появление реалистической струи в творчестве поэта-романтика. В этом произведении «лирическое-переживание обусловлено объективным миром и прямо связано с народным сознанием». Две главные темы — основа содержательной стороны стихотворения: новое, только осознаваемое поэтом и «странное» для него самого отношение к Родине — и сама Родина, ее разные «лики». Внешняя, композиционная двухчастность стихотворения определенным образом совпадает с последовательностью этих тем в тексте. Первая часть — шестистишие с канонической системой рифмовки АбАбСС — содержит не только оценку внешних объектов отношения лирического героя, но и анализ самого чувства: чувство (люблю… я) и рассудок лирического героя находятся в противоречии; «странное» чувство не поддается рационалистическому анализу. Во II части тема анализа чувства уходит на второй план (оставаясь в строке 7: за что, не знаю сам), заслоненная темой самой Родины, образами Родины любимой. В противопоставлении I и II частей выражена центральная смысловая оппозиция стихотворения: я люблю (II) •—я равнодушен (I), открыто сформулированная уже внутри самой I части (1-я строка—люблю, 6-я — не шевелят… отрадного мечтанья).
«По своему строению,— отмечает Д. Е. Максимов,— стихотворение напоминает опрокинутую пирамиду (или конус)…»: «…за начальными стихами, где поэт перечисляет те формы патриотизма, которые отдалены от него печатью официальности, следует общее изображение русской природы, большого мира России. Затем выступают частные, приближенные к наблюдателю детали пейзажа, непосредственно связанные с народным бытом. Наконец, в финале появляется картина сельского праздника…» Обобщенное изображение «большого мира России» и «малой области русского мира» составляет содержание II части. Со стороны внешней композиции (архитектоники) она, в свою очередь, двухчленна: ее 1-й член — строки 7—14 (вольный ямб), а 2-й член — строки 15—26 (четырехстопный ямб). Однако в стихотворении есть и второе композиционное противопоставление: строки 7—10 представляют собой четверостишие (катрен) с опоясывающей рифмовкой, все последующие — с перекрестной. Тематическая двухчленность (большой — малый мир) не соответствует полностью метрической двухчленности II части, но совпадает с противопоставлением четверостиший по системе рифмовки: уже в строках 11 — 14 появляются «частные аспекты пейзажа… Смысловые объемы дальнейших пластов последовательно сокращаются, и стихотворение все заметнее и определеннее продвигается к своей вершине, к воплощению человеческих образов».
Композиционно-тематическое развитие стихотворения формируется, наряду с собственно стихотворными, и определенными языковыми средствами.
Морфологический и лексико-семантический анализ. Тропы в стихотворении «Родина» Лермонтова
При переходе от рационалистической I части ко II меняется состав существительных: в I все они — абстрактные или с обобщенной семантикой, во II (1), где представлен «общий план», резко преобладают конкретные, причем большая часть из них — существительные географического и топографического характера. Количество конкретных существительных последовательно нарастает от строк 7—10 к строкам 11 —14; во 11(2) части, где крупный план включает много деталей, доля абстрактных существительных — самая низкая и, наряду с конкретными, которые стоят еще и в единственном числе (ср. со строками 7—10, где конкретные существительные преимущественно во множественном числе), появляются вещественные: дымок, солома.
На втором месте по частотности в I и 11(1) частях находятся местоимения и прилагательные. Характерно, что в I части, посвященной анализу чувства лирического героя, половину слов составляют личные местоимения 1-го л. и притяжательное местоимение мой; во 11(1) части, в которой на первый план выдвигаются образы Родины, частотность местоимения 1-го л. падает до 28,6%, а местоимения ее составляет 42,6%.
Во 11(2) части детализация ведет к увеличению количества предлогов, преимущественно при словоформах с пространственным и временным значением, а также со значением детали.
Параллельно с изменением частотных соотношений частей речи меняются и их семантические классы и эмоционально-экспрессивные характеристики. «Рассудочные» существительные I части сочетаются с романтическими эпитетами, традиционными для Лермонтова (странный, гордый, темный, отрадный), с глаголами «духовной и эмоциональной деятельности человека» (люблю, не победит — в значении «не может понять», не шевелят — «не пробуждают»; два последних глагола содержат и общий для них компонент «воздействия» на эту деятельность).
Именная лексика 1-го катрена II части (строки 7—10) создает эффект величественности, монументальности, обширности (молчанье, колыханье, разливы, безбрежных; такова же роль множественного числа конкретных существительных степей, лесов, рек, морям), некоторой таинственности (холодное молчанье, колыханье), а также тишины, покоя, умиротворенности и скрытой динамики жизни (молчанье — антипод речи, следовательно, жизни; колыханье и разливы — движение, сигнал жизни). Семантика глагольной лексики частично сохраняется (люблю; не знаю — «не понимаю»). Лирический герой здесь статичен, он — наблюдатель. Динамичен мир вокруг него. И там, где наблюдается первый подъем чувства лирического героя, сконцентрированы тропы и фигуры: традиционный романтический эпитет холодное использован нетрадиционно в метафоре молчанье степей (не для характеристики лирического персонажа); необычно построено сравнение разливы рек ее, подобные морям — сравнивается не предмет с предметом (реки и моря), а предмет и признак другого предмета (разливы и моря); синтаксически параллельно построены строки 8—10, с анафорическими началами строк 8 и 9; здесь же — контраст типов речи, а также интонации: «…в общую напевно-мелодическую ткань вдруг врывается непринужденно разговорная строка: Но я люблю — за что, не знаю сам…»
В строках 11 —14 (2-й катрен 11(1) части) лирический герой становится участником событий, динамика связана с ним самим: появляются, наряду с глаголом люблю, обозначающим здесь духовную и эмоциональную деятельность человека, глаголы движения (скакать), чувственного восприятия (взором… пронзая, встречать по сторонам включает и компонент значения «видеть»), желания (вздыхая о…). Сужается общий план, появляются приметы деревенской России, в текст входят пространственные (проселочным путем, огни… деревень) и временные (ночи тень) координаты, хотя и довольно обобщенные, свет и цвет (световой контраст образуют ночи тень — дрожащие огни). Первый раз конкретизируется и сам лирический герой: описательно характеризуется его физическое состояние (он в полудреме: взором медленным, вздыхая о ночлеге), достаточно конкретно — его восприятие: взгляд его пристален и медлителен. Эпитет медленным оказался таким важным для Лермонтова, что он многократно выделен в тексте на разных уровнях: на компонентном уровне — двойным контрастом со скакать и пронзая — по семам «медленно — быстро»; на уровне тропов — оксюмороном медленным пронзая; на стилистическом уровне — контрастом нейтрального медленным и поэтического взором. Контраст усилен повтором групп согласных каждого слова словосочетания взором медленным: взором—пронзая, медленным — ночи тень; эти повторы перекрещиваются, усиливая то первый, то второй член словосочетания. Медленным еще и растянуто в произношении, так как спереди примыкает к предшествующему [м] (взором медленным ).
Во 11(2) части, как и в строках 8—10, лирический герой — наблюдатель, но объект его внимания — иной, это конкретные приметы деревенской России. Включается весь спектр чувственных восприятий: обонятельных (дымок спаленной жнивы), тактильных (вечером росистым), слуховых (топаньем, свистом, говор). Меняется и состав зрительных восприятий, отмеченных глаголами вижу и смотреть: это не только цветовой контраст желтой — белеющих , но и форма (с резными ставнями), и мера (полное гумно, чету … берез), и детали (избу, покрытую соломой). Наряду с пространственными и временными координатами обобщенного плана (в степи, ночующий, до полночи) появляются и болееточные (на холме — с уточнением средь желтой нивы; в праздник — с конкретизацией вечером росистым). Своеобразно передается движение — размещением объектов восприятия лирического героя в разных точках пространства, в результате чего герой как бы сам движется. При этом взгляд лирического героя особенно внимательно отмечает приметы деревенского довольства (полное гумно; избу, покрытую соломой; с резными ставнями окно). Тема необычности такой любви к Родине проходит здесь в четвертый раз. Исследователи творчества поэта неоднократно отмечали, что для понимания смысла лермонтовского слова необходим широкий контекст его лирики, где слова взаимно обогащают друг друга дополнительными смысловыми ассоциациями. «Отрада» у Лермонтова обычно «тайная», здесь же поэт говорит о ней открыто. Решимость назвать обычно скрываемое чувство и при этом противопоставить: многим незнакомо, а мне знакомо — воспринимается как вызов неназванному оппоненту и вскрывает, очевидно, внутренний полемический план стихотворения. Языковые элементы последнего четверостишия вскрывают и еще один неявный содержательный пласт: общей высокой эмоциональной тональности противоречат стилистически сниженное, разговорное прилагательное пьяных и необычная для стихотворения уменьшительно-разговорная форма мужичков. Очевидно, любовь лирического героя к Родине — особая, преодолевающая и определенную чуждость укладу крестьянской жизни помещичьей России; готов в 24-й строке содержит компонент «согласен даже и на это»; исследователи, правда, отмечают здесь и противоположное чувство: «изумление, сохранившее… след сентиментальности, непреодоленного умиления, идилличности».
Синтаксический анализ «Родины» Лермонтова
Союзом но в 7-й строке отмечается не только двухчастность стихотворения, но и противопоставленность этих частей, «контрастная композиция». На двухчастность указывает смена синтаксического строя после 7-й строки. Первое шестистишие синтаксически более дробно: содержит три самостоятельных предложения, с анафорическими началами 2-й и 6-й строк (отрицание не), а также 3—5-й (усилительная частица ни). Вторая часть, которая значительно длиннее (20 строк), содержит всего два самостоятельных предложения, первое из которых переносится через границы метрического отрезка (через 14-ю строку) и связывает строки 7—14 и 15—26 в композиционное единство. В каждом из предложений отмечаются троекратные синтаксические повторы, как бы дублирующие прием, заданный первым шестистишием, где группа однородных подлежащих включает три члена. Это три однородных сказуемых, совпадающих и лексически (люблю в строках 7, 11, 15), три однородных дополнения при сказуемом 7-й строки (молчанье, колыханье, разливы), при сказуемом 15-й строки (дымок, обоз, чету… берез), при сказуемом 20-й строки (гумно, избу, окно). Параллелизм строения первой группы дополнений определяется частичным совпадением распространителей этих дополнений (холодное молчанье — ее степей, колыханье — ее лесов безбрежных, разливы — рек ее).
Двухчастное строение подчеркивается также почти полной идентичностью начальных (1-й и 7-й) строк: тематической общностью (люблю — в первой части обеих строк, «странная» любовь — во второй части каждой из них), лексической общностью (лексические повторы: люблю я — я люблю, а также повтор союза но) у синтаксическим параллелизмом строения, расчлененностью на синтагмы на фоне нерасчлененных строк. Все это сигнализирует также о сходстве композиционно-тематических функций данных строк. Следует отметить определенную алогичность употребления противительного союза но в обеих строках: первое но формально присоединяет странною любовью, а семантически — только странною; второе но подчеркивает семантическое противопоставление 6-й и 7-й строк (не шевелят… отрадного мечтанья — люблю), а формально указывает на соотнесенность 1-й и 7-й строк, между которыми возникают отношения: «хотя это странная любовь, но я люблю», заставляющие воспринимать сказанное как утверждающую реплику в диалоге с неназванным или воображаемым оппонентом.
Переход к новой композиционно-тематической части в 7-й строке сопровождается и особой системой синтагматических членений: если в I части доминируют нерасчлененные строки, то во 11(1) части расчленение нарастает. Это вполне может сигнализировать об определенной смене типа речи, поскольку увеличение синтагматического членения обычно связано с переходом к разговорной речи либо к эмоционально насыщенной.
Фонетический анализ «Родины» Лермонтова
Фонетическая часть анализа является наиболее формальной, так как звуковая организация текста не имеет такой очевидной и прямой связи с содержательной его стороной, как, например, лексико-семантическая организация. Между тем фонетические средства выполняют очень важные функции как в создании целостности стихотворного произведения, так и в выражении его тематического развития. В «Родине» фонетические средства выполняют три основные функции.
Фонетические средства создают звуковое единство текста. Это выражается, в частности, в определенном звуковом сходстве всех трех композиционно-тематических отрезков текста: процентное соотношение согласных и гласных очень похоже; очень близка частотность как сонорных, так и взрывных согласных; среди ударных гласных преобладают гласные неверхнего подъема непереднего ряда (I—[о], II(1) — [а], II(2) — [о]). Используя методику, предложенную в книге А. П. Журавлева «Фонетическое значение», эмоциональный фон стихотворения по наиболее частотным согласным можно описать как тихий, медленный, тусклый, грустный, по наиболее частотным ударным гласным — как хороший, большой, простой.
1. Фонетические средства поддерживают контрасты или сходство на других уровнях звуковыми контрастами или звуковым сходством.
а) Так, например, противопоставление трех композиционно тематических отрезков поддерживается на звуковом уровне тем, что в начале II части резко уменьшается количество взрывных согласных; в средней части (строки 7—14) очень мало [у] и [и] среди ударных гласных (по сравнению с предшествующими и последующими строками), вообще нет ударного [ы], но, с другой стороны, преобладает ударный [а] (в двух других частях — ударный [о]).
Отдельные строки противопоставляются на звуковом уровне, в частности разными звуковыми повторами внутри строк. Так, например, в 12-й строке повторяются ударные [о] — [э] (взором медленным — ночи тень), в 13-й строке — ассонанс на [а] (встречать по сторонам, вздыхая). Особо важны здесь повторы согласных в словах, которые начинают и завершают строку, тем самым объединяя ее в фонетическое целое (иногда они оказываются сквозными в стихотворной строке). Так построено большое количество строк: 1-я — люблю — любовью, 14-я — дрожащие огни — деревень, 16-я — в степи — обоз, 17-я — на холме — желтой нивы, 22-я — с резными — ставнями окно, 23-я — в праздник вечером росистым, 25-я — на пляску с топаньем и свистом.
б) Звуковое сходство отмечается, во-первых, в строках, которые соотносятся по смыслу: в 1 —11 — 15-й, а также в 1-й и 7-й. Во-вторых, в большинстве строк согласные рифмующихся слов как бы предопределяют звуковой состав рифмующихся строк; обогащение рифмы часто уходит так далеко в глубь строки, что состав согласных в двух рифмующихся строках оказывается очень похожим.
Фонетические средства объединяют части текст а, разделенные на других уровнях, например части строки, разделенные цезурой или синтагматическим членением: повтор [л], [б], [j] ([u]), [н] в 1-й строке; [л], [в], [к], [j] ([у])—в 3-й; [р], [а], [в], [j] ([и])—в 4-й; [т], [н], [j] ([u]), [р] — в 5- й и т. д.
Звуковые повторы всех типов могут не только выполнять собственно структурные функции, но и эвфонически усиливать эпитет, подготавливая его звучание предшествующим словом (вечером росистым), либо продлевая в последующем (гордого доверия, темной старины, холодно [иь] молчань [иь], безбрежных — колыханье, проселочным путем, с резными ставнями окно).
Таким образом, как следует из анализа, все языковые уровни стихотворения «Родина» в единстве формируют его композиционно-тематическое развитие.
